Наш музей не похож на благородные, городские музеи, в которых много уникальных экземпляров и известных картин. У нас нет длинных коридоров и большого количества стульев, на которых сидят скучные смотрительницы. Да и вообще у нас нет смотрительниц. За территорией музея и самим домом ухаживают, как за своим, и неспроста. Но с постоянными обитателями музея мы Вас познакомим в отдельной статье. Там мы подробнее расскажем и о наших замечательных экскурсоводах, которые не просто проводят экскурсии, а прежде всего сами подготавливают их, ну и, конечно же, заряжают гостей потрясающей энергией. Но в создании экскурсии для гостей Дома Довлатова приняли участие не только наши экскурсоводы. Нам предоставил материалы по Довлатову и поделился с нами своей работой русский писатель, сценарист, глава Союза писателей Санкт-Петербурга, друг Сергея Довлатова и нашего музея Валерий Попов.
Эта скромная изба, которую вы перед собой видите — один из наиболее значимых памятников в истории русской литературы. Неподалеку отсюда дом Пушкина, самого любимого русского поэта, а это – изба Довлатова, самого популярного русского писателя современности. Останется ли Довлатов самым любимым на все времена? Похоже на то. Во всяком случае, прошло уже несколько эпох, — а Довлатов неизменно остается в лидерах! Казалось, лишь демократы, близкие ему люди, будут его обожать! Пришли капиталисты, безжалостные и суровые…и я знаю среди них многих, обожающих Довлатова. Именно он пробуждает в них лучшее! Один даже на свои деньги заказал ему памятник, и памятник сделан – но пока не разрешают его поставить: мешают законы, еще с советских времен. Так что жизнь не так уж сильно меняется, и Довлатов будет популярен всегда. Как и его близкий сосед — Александр Пушкин. У них несомненно есть сходство – смесь экзотических южных кровей в роду, буйство натуры – в результате оба здесь оказываются фактически в ссылке, в условиях, мягко говоря, скромных. А в результате – именно здесь рождаются великие шедевры! У Пушкина — « Евгений Онегин» и « Борис Годунов». А в этой, совсем уже скромной довлатовской избе – зародился замечательный «Заповедник», который многие считают лучшим сочинением Довлатова. Тут, конечно, есть и влияние местной псковской экзотики, в которую и тот, и другой активно окунулись. Ну а главное, конечно, талант – и того, и другого. Причем, у обоих он проявился не сразу. И Пушкин в детстве был молчаливым, толстым и неуклюжим. Сам Довлатов преподнес свое детство так:
Толстый застенчивый мальчик. Бедность. Мать самокритично бросила театр и работает корректором. Школа..
В первом классе школы он вызывал, в основном, издевательский общий смех. Но к концу школы он превратился в могучего красавца. Оказывается, у Довлатова был дед – богатырь. Вспомним, из книги « Наши»: «Дед…очень много ел. Батон разрезал не поперек, а вдоль…Как – то раз в Щербаковском переулке ему нагрубил водитель грузовика. ..Дед ухватился за борт. Остановил полуторку. Поднял грузовик за бампер и развернул поперек дороги…У меня есть несколько фотографий. Мои внуки, листая альбом, будут нас путать».
К тому же этот гигант – красавец был очень эрудированным, ироничным, имеющим свое мнение обо всем. Конечно, тут влияние и замечательного города, с его культурой и литературой, которые были всегда, и, наверное, школы — хотя в школе он как раз не блеснул, но главней всего, конечно, роль родителей, их ген, и их воспитания.
Папа Сережи, Донат Мечик, был человеком весьма примечательным – и хотя в семье их давно уже не жил, дал сыну правильную закваску.
Писатель Валерий Попов, друг и соратник Довлатова, сочинивший о нем книгу в серии « Жизнь замечательных людей», написал там: «Уже зная весьма эксцентричного молодого писателя Довлатова, я с интересом разглядывал и его отца. От кого происходят такие занятные личности, как Серега? Было это в начале шестидесятых.
Нужно сказать, что Донат Мечик был в те годы гораздо более авторитетен в городе, чем его непутевый и еще никак не определившийся сын. С интересом проникая на всяческие театральные просмотры и модные вернисажи (культурная жизнь тогда была весьма бурной), я то и дело видел Доната Мечика : он всегда что – то уверенно излагал в центре самой авторитетной компании, встряхивая жесткими седыми прядями на прямой пробор –и все, кивая, с ним соглашались. Безусловный – и безупречный авторитет! При этом просачивались сведения ( распространяемые, я думаю, и насмешливым его сыном) , что Донат Исаакович всего лишь преподает эстрадное мастерство в каком – то училище, и к высокому искусству причисляет себя несколько самонадеянно…Неважно! Главное – кем ощущает себя человек, а вовсе не то, чем он является по служебному расписанию. И он ставил себя весьма высоко, и все этому порядку подчинялись – или делали вид.
Помню встречу с ним лицом к лицу на углу улицы Рубинштейна и тогда Пролетарского( ныне Графского) переулка. Шел ли он по улице Рубинштейна, возвращаясь после задушевной беседы с сыном?…Не уверен. Не очень было похоже. Он шел, невысокий, поджарый, в вызывающе роскошном желтом пальто с острыми лацканами,( таких польт в России не продавали), и с двух сторон( каждая по меньшей мере на голову выше его)шли две статных, и в то же время, пышных красавицы, с почтением ему внимающие… видимо, ученицы.
Лицо его, слегка рябоватое, с глубокими складками по краям рта, с расчесанными на прямой пробор седыми прядями, было значительным и скорбным. Взгляд его небольших глаз был весьма надменный, значительный и слегка утомленный. Многие на него засматривались, даже его не зная – с таким достоинством он нес себя.
Сын его, гигант и красавец, внешне вовсе был не похож на него – но что – то очень важное, помимо литературных способностей, он от него получил. Как говорят умные люди – в жизни важней всего « выходка», умение войти так, что бы все взгляды повернулись к тебе
И Сергей, безусловно, перенял этот дар у папы, и где – то даже его превзошел. Его появление всегда обставлялось, как событие.
И конечно, во многом благодаря примеру – и генам столь эффектного отца к семнадцати годам из неловкого первоклашки образовался весьма эрудированный и самоуверенный красавец, ценивший свой неповторимый стиль речи и поведения уж конечно гораздо выше всех тех банальностей, что окружали его.
Кроме бесценного дара « самоподачи», Донат Исаакович, будучи давно в разводе с семьей, тем не менее дал Сергею множество правильных советов – порой, правда, слегка театрально –напыщенных…что позволило Сергею потом блистательно посмеяться над папой в своих сочинениях.
Довлатов, помню, с усмешкой говорил мне: « Отец довольно часто бывает за рубежом, но когда я спрашиваю его о духовных ценностях – он почему – то рассказывает мне, какое замечательное было вино за ужином, и как изысканно был отогнут уголок одеяла в номере». Похоже – отец был первой сережиной «моделью», на которой он оттачивал свое безжалостное остроумие. Например, его фраза:« В жизни отца рыба занимает такое же место, как в жизни Толстого религия» – вот одна из « звонких монет», которыми сын расплатился со своим родителем. Как вы знаете, книга « Наши» одна из самых безжалостных и смешных. Но тогда, когда еще не было его книг, он казался ироническим бездельником. В шестидесятые годы было много таких – над советской жизнью уже было принято смеяться, и прогуливать ее. Писатель Валерий Попов называл это поколение, к которому и сам принадлежал, « прогульщики социализма». И это было веселое, и успешное поколение. Коммунистический строй уже был предметом намешек… а капитализм с его рыночными ценами еще не наступил. Как пишет Попов: « Мы застали счастливое время , когда была уже свобода духа, но сохранялась тоталитарная твердость цен —и нашу свободу можно было отпраздновать: все рестораны были наши».Так что –гуляк было много. Среди таких Довлатов и числился. На самом деле, он вел уже очень четкую работу –может быть, даже сам этого не осознавая – и оттачивал свой острый язык – и прежде всего, на любимом папе. Продолжение следует….
